Одна тень на двоих - Страница 6

К оглавлению

6

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

— Как дела, Данюсик? Слушай, ты не помнишь, кто в этом году выиграл «Ю-ЭС Оупн»?

— Пит Сампрас.

— Да. Точно. Я целый день не могла вспомнить.

Данилов вежливо молчал.

— Я звонила, но тебя не было дома. Я думала, ты заедешь.

— Мы же не договаривались.

— Ну и что? Я за приятные сюрпризы.

Данилов вовсе не был уверен, что может быть приятным сюрпризом.

— Данюсик, а завтра ты что делаешь?

— Собираюсь съездить в дом, который проектировал. Там завтра никого не будет, мне нужно посмотреть кое-что. Это не надолго, часа на два. К вечеру освобожусь.

— Тогда пойдем вечером в Кремль! Начинается конкурс бальных танцев. Закрытый просмотр, все будут. Давай посмотрим немножко, а потом поедем куда-нибудь ужинать. Хорошо?

— Хорошо, — согласился Данилов. Ему, собственно было все равно — танцы так танцы, ресторан так ресторан, «Ю-ЭС Оупн» так «Ю-ЭС Оупн».

— Я так устала, — пожаловалась Лида, — мама меня опять таскала в «Мариотт». У папы юбилей, ты же знаешь. Мы сто залов пересмотрели. Маме больше всего нравится «Мариотт», а мне «Гостиный двор». А тебе?

Данилов честно попытался поддержать беседу. В конце концов вежливость — прежде всего.

— Я никогда ничего не отмечал ни там, ни там, поэтому трудно сказать.

— Ну вот, тебе даже сказать трудно, а я все это пересмотрела! И непонятно, зачем. Все равно мама сделает так, как ей больше нравится. Когда у тебя будет юбилей, я тоже сделаю все, как мне нравится. — И она засмеялась.

— Ну конечно, — согласился Данилов. Почему бы ему не согласиться?

— Светлана Сергеевна звонила маме, — сообщила Лида. Светланой Сергеевной звали мать Данилова. — Сказала, что она тебя неделями не видит, что ты все время на работе, а Михаил Петрович опять какую-то премию получил в Париже. Ты знаешь?

— Знаю.

— А почему ты не был на вручении?

Его мать сообщила ее матери, что он отсутствовал, когда вручали премию его отцу. Данилову стало противно.

— Меня не приглашали, Лида, — произнес он холодно, — кроме того, до Парижа далеко, а у меня полно работы.

— Да ладно тебе, Данюсик, что за комплексы, — у нее был такой тон, что Данилов поморщился, — ты же не маленький. Ты не можешь обижаться на то, что твой отец — знаменитость.

— Лида, прости, пожалуйста, — быстро сказал Данилов, — у меня мобильный звонит. Во сколько завтра нам нужно быть в Кремле?

Он положил трубку, подумал и вылил остатки вина в чистый стакан.

— Бальные танцы? — спросила Марта, по-прежнему не оборачиваясь. Он улыбнулся.

— Откуда ты знаешь?

— Весь Интернет в этих танцах. Завтра в Кремле большой бомонд. Поедешь?

— Поеду.

— Молодец, — непонятно похвалила Марта. — Оказывается, этот ужасный, который сопит в шлеме, отец того, который летает на космическом истребителе.

Данилов посмотрел на экран и пристроился рядом с Мартой, подтянув безупречные складки на брюках.

— Это еще не все, — сказал он, — на самом деле он не ужасный, а добрый и хороший. Светлая сторона силы возьмет верх.

— Ясное дело, — согласилась Марта и хлебнула из его стакана. — А когда выяснится, что он хороший?

— В самом конце.

— Он совершит героический поступок и соберет килограмм макулатуры?

Данилов засмеялся и допил вино.

— Ну конечно.

— Ты что, смотрел без меня?

— Смотрел, — признался Данилов, — мне нечем было заняться, и я посмотрел.

— Ты вполне можешь не оправдываться, — сказала Марта негромко, — этот фильм смотрит все население земного шара в возрасте от десяти до восьмидесяти.

— Моему отцу дали какую-то премию, — Данилов посмотрел на ее шею с завитками оставленных волос. Почему-то ее шея его успокаивала, — а я даже не знал. Я сказал Лиде, что знаю, а на самом деле не знал.

Они помолчали. Данилов молчал просто так, а Марта сочувственно. Его отношений с родителями она никогда не понимала.

— Данилов, принеси мне мою сумку, — попросила она, не отрываясь от экрана, на котором эскадра космических истребителей затеяла галактическую войну, — а еще лучше достань из нее очки.

Данилов с готовностью поднялся.

— Где ты ее бросила?

Марта махнула рукой:

— Там где-то. Далеко. У входной двери.

Он вернулся через минуту и положил что-то на стол.

— Ну? — спросила Марта нетерпеливо. Эскадра дралась уже из последних сил. — Что, не нашел? Сумку? Или дверь?

Данилов молчал, и она оглянулась. На столе лежали ее очки, а у него в руках был длинный конверт.

— Что это такое?

— Где?

— Вот. Что это за конверт?

У него был странный, очень напряженный голос, и Марта встревожилась.

— Не знаю. Это я сегодня получила. Там какая-то ерунда написана. Я хотела выбросить и забыла. А что?

Данилов уже видел сегодня такой конверт. Этот был неаккуратно разорван. Свой Данилов разрезал ножницами.

Ему не хотелось заглядывать внутрь, но он заглянул и, помедлив, вытянул четвертушку листа.

«Убийца должен быть наказан, пощады не будет».

— Ну вот, — сказала Марта поспешно, — это какой-то ненормальный прислал. Да что с тобой, Данилов?!

* * *

Он был уверен, что совсем не спал, но телефон зазвонил и разбудил его.

Выходит, все-таки спал.

Прежде чем взять трубку, он посмотрел на часы и сразу понял, кто звонит.

— Доброе утро, мама.

— Доброе утро, — откликнулась мать после паузы. — Откуда ты знаешь, что это я?

Данилов вежливо промолчал.

В Москве восемь утра субботы. В Париже — шесть. Мать всегда встает в шесть, чтобы до завтрака успеть в тренажерный зал и вернуться к отцу, который терпеть не может пить кофе в одиночестве. Данилов помнил себя с трех лет, и тогда все было точно так же. Кроме Парижа. Парижа тогда не было.

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

6